Владимир Галактионович Короленко. Статьи

Побольше честности

В городе, где я живу, случилось следующее «незначительное происшествие». В городскую управу явился избиратель с заклеенным конвертом и сообщил следующее. Одна «молодая особа» пришла к нему, жителю предместья, где много неграмотных и заявила, что ей поручено разъяснить жителям, как надо обращаться с избирательными бюллетенями. А нужно с ними обращаться вот как. Особа берет конверт, вынимает из него чистый листок и пишет на нем какой-то номер.

- Теперь остается положить листок в конверт и наклеить его. Вот так…

Особа заклеивает и отдает листок.

- Этого достаточно. Вам остается 2-го июля бросить конверт в избирательный ящик там-то.
- Позвольте. Но ведь я не знаю, что вы написали…
- Это не нужно. Бросьте в ящик. Прощайте.

И особа быстро удаляется.

Озадаченный и возмущенный обыватель явился в управу за получением нового конверта. За ним явилось еще несколько лиц с такими же заявлениями. Однако остается под вопросом: каков процент явившихся для перемены испорченного бюллетеня по сравнению с теми, кто удовлетворился «разъяснениями» компетентной особы?

Первый, доставленный таким образом конверт, был вскрыт в присутствии владельца. Я не стану называть «партию», номер которой стоял на этом «избирательном бюллетене». Может быть, партия неповинна в этом преступном усердии своей последовательницы и пропагандистки.

Меня интересует другая сторона этого инцидента.

Всеобщая подача голосов! Сколько надежд возбуждали эти три слова, сколько вызывали стремлений! Но жизнь – великий циник. Мы любуемся дальними снеговыми вершинами и изображениями их на картинах в радужной окраске. Но стоит подняться к ним по крутым тропинкам, и вас окружит «трезвый холод», сырость и грязные плеши снегов, трудности утомительного пути.

Мы теперь испытываем много таких «отрезвлений». Но именно теперь мы должны сказать себе: да, эти вершины не так красивы и радужны, какими кажутся издали. Но они и не таковы, какими представляются в этом холодном ущелье. Во всяком случае, чтобы перевалить через трудные переходы, нужны бодрые усилия и вера в цели пути. Тогда опять с них откроются дальние горизонты.

Не будем же скептиками и пессимистами свыше той меры, за которой начинается цинизм. Да, многое издали кажется всегда красивее, чем вблизи. Всеобщая подача голосов – этот палладиум гражданской свободы, имеет свою изнанку. Политическая неразвитость народа, его безграмотность, непривычка разбираться в идеях и направлениях, недостаток известных народу деятелей, в течение долгого времени создававших устойчивые гражданские репутации – все это поселяет самые реальные опасения, дает простор для искажения народного мнения, заставляет сильно задуматься над ближайшими результатами. Будут ли эти результаты действительным выражением народного мнения, по крайней мере, того, какое есть в данное время?

Да, надо посмотреть истине в глаза: мы еще не приучились владеть огромным аппаратом, назначенным для извлечения из многомиллионной массы ее мнения в чистом виде. Но, повторяю, не нужно этих сомнений доводить до цинических отрицаний. Нельзя глумиться и сознательно фальсифицировать то, в чем мы все-таки признаем зерно правды. Не нужно всякими способами добиваться только результата, не заботясь о средствах. Потому что старая идеалистическая истина верна: часто стремление к правде, способ ее постижения важнее непосредственного и немедленного результата. Иначе, чего бы стоило мученичество целых поколений…

Подлог и шулерство остаются подлогом и шулерством, с какими бы целями они не совершались. Может быть, в случае, о котором мы говорим, ловкой особе удалось все-таки втиснуть в игру несколько крапленых карт — десятки подложных бюллетеней. Но подумала ли она о том нравственном ударе, который она нанесла своей партии?  

Говорят, малая нравственность часто поглощает большую. Я принимаю этот афоризм в том смысле, что часто узко-партийная мораль, правило данного катехизиса поглощает в иных группах общепризнанные и глубокие элементарно-нравственные истины.  

Но малая нравственность не должна поглощать большой. Горе той партии, которая терпела бы у себя и дала бы укрепляться навыкам пользования обманом, клеветой на противников, подлогами и ложью. Такими средствами борьбы широко пользовались пеликановцы в нашей Одессе и стамбуловцы в Болгарии. Теперь, когда и пеликановцы и стамбуловцы отошли в прошлое, мы видим, что их методы выступают в виде отвратительных символов. И мы все, без различия взглядов и партий, должны бороться с проникновением таких примеров в практику нашей молодой свободы.

Да, от водворения этих приемов страдают все. Прежде всего те люди, над мнением которых цинично и грубо надругались. Затем – соперники в борьбе, другие политические партии, над которыми стараются взять верх нечестными приемами. Но есть и еще одна сторона, которую трудно даже оценить в полной мере, соответствующей ее значению.

Есть одна резкая особенность нашей теперешней общественности. Это – глубокая черта, отделяющая сознание массы, внезапно призванной к политической жизни, от сознания партийно-настроенной интеллигенции. Под этим последним словом я разумею, конечно, и тех рабочих, которые более или менее продолжительно живут партийной жизнью.

Масса долго жила вне прямых политических действий. Партии, наоборот, дышали сгущенной атмосферой политической борьбы, которая поневоле была оторвана от широкого общения с массами, уходя в подполья.  Это обостряло и углубляло различия этих двух пластов русского народа. Теперь перегородки пали. Масса резко оторвана недавнего безразличия, мысль сознательных элементов выходит из подполья. Оба пласта встречаются при свете дня и солнца. И тут обнаруживается выработанный своеобразным ходом нашей истории характер взаимных отношений. Толпа и агитатор, вот типичное выражение этих отношений. Народ-толпа. Интеллигенция-агитатор.       

 Это было неизбежно и это будет еще довольно долго. Партии борются ожесточенно друг с другом; но есть у них и большой общий интерес – интерес все интеллигенции, в указанном выше смысле. Нужно, чтобы в народе не подрывалось доверие к тому общему, что несет к нему вся интеллигенция, еще без различия партий. Нужно, чтобы во взаимных отношениях не было цинизма. Народ-толпа, народ не развит политически, его мнения – детски-неустойчивы и изменчивы. Пока эти политические мнения нельзя уважать.

Но нужно уважать человека и его непосредственное человеческое искание правды. Нужно уважать его свободу. Долой демагогию и излишнее политиканство! С этой точки зрения то, как достигается результат, часто действительно важнее непосредственно политического успеха. Необходимо, чтобы народ почувствовал, что в основе взаимной борьбы его учителей лежит основное, честное искание правды; нужно, чтобы он не заподозрил в их словах стремления обойти его во чтобы то ни стало. Мне лично пришлось уже слышать простодушно-недоуменное предположение, что нас «обдурюют». Достаточно только ясно представить себе последствия, если бы  такое мнение расширилось и стало не единичным, чтобы понять, какой огромный вред это нанесет стране, в которой интеллигенции и слишком мало, и она еще не укрепила своих связей с массами…

И так, побольше политической честности, побольше правдивого отношения к народу, побольше признания истиной свободы по отношению к политическим противникам и пусть малая нравственность не поглощает большую.

Русские ведомости.1917. 5 июля. № 151.